Какой путь должен пройти следователь СКР от совершенного кем-то преступления до заслуженного наказания, и о том, жив ли ещё в российском преступнике внутренний раскольников, рассказывают руководитель Каменского межрайонного следственного отдела СУ СК России по Алтайскому краю Николай ЖДАНОВ и заместитель руководителя отдела Татьяна БАЛАШОВА.
— Николай Сергеевич, Татьяна Валерьевна, после реформы, в результате которой появился Следственный комитет РФ, прошло уже много лет. Но, возможно, широкому кругу читателей будет интересно узнать, в чем именно заключается работа следователей СКР от других силовых ведомств. Ведь в сущности деятельность у следователей одна — уголовное судопроизводство. Так в чем разница?
Н.С.: «С правовой точки зрения существует реальное законодательное деление, устанавливающее так называемую подследственность. Уголовно-процессуальным кодексом четко установлено, какие преступления расследует полиция, а какие — Следственный комитет».
— Грубо говоря, особую часть УК поделили на части?
Н.С.: «Если грубо, то да. Следственный комитет расследует наиболее тяжкие составы: убийства, изнасилования, должностные преступления, в том числе совершенные сотрудниками полиции. А также преступления, совершенные в отношении должностных лиц — например, оскорбление сотрудников полиции, применение к ним насилия и посягательство на их жизнь. Мы расследуем преступления коррупционной направленности, за исключением мелкого взяточничества.
Если подытожить, то в нашей подследственности наиболее тяжкие, резонансные преступления. В то же время прокурор имеет право изъять любое уголовное дело из следственного отдела полиции и передать его нам для дальнейшего расследования».
— Что может послужить причиной?
Н.С.: «Как правило, это происходит, если возникает конфликт интересов, или же преступление имеет сильный общественный резонанс».
Т.В.: «Но в целом следователи делают одно и то же общее дело: привлекают виновных к ответственности». — Какие наиболее резонансные преступления вы расследовали в недавнем прошлом или прямо сейчас?
Т.В.: «Можно выделить нашумевшее тяжкое преступление, совершенное несовершеннолетними в отношении лица без определенного места жительства. Наверное, все помнят это жестокое убийство, произошедшее в прошлом году. Уголовное дело было расследовано, суд вынес решение. Несовершеннолетние получили от 8 до 8,5 лет заключения».
— Трудно ли расследовать преступления, когда замешаны дети?
Н.С.: «С какой точки зрения, моральной или профессиональной?» — С обеих.
Т.В.: «Дети есть дети. Сложно осознать, что ребенок способен совершать такие жестокие действия. Тем не менее, это преступники, и они должны понести наказание. Не имеет значения, подросток это или взрослый человек».
Н.С.: «Конечно, они вызывают некоторое чувство жалости, когда понимаешь, что перед тобой ребенок, сломавший себе всю жизнь. И тот факт, что он лишил жизни человека, возможно, навсегда ляжет на совесть тяжким грузом. Но такова наша работа.
С профессиональной же точки зрения расследовать такие преступления немного сложнее в чисто организационном плане. Возникает много дополнительных процессуальных моментов: на допросах обязательно должны присутствовать педагог, психолог, законный представитель несовершеннолетнего.
— Был ещё один резонансный случай, который должен был попасть к вам: учительница, вступившая в связь с несовершеннолетним учеником. Это ваша подследственность?
Т.В.: «Действительно, мы расследовали это резонансное дело. Не будем называть имена и учебное заведение, скажу только, что педагог одной из школ вступила в половые отношения с учеником, не достигшим 16-летия — так называемого возраста согласия. Уголовное дело было передано в суд, и её осудили». — А если бы это дело было, так сказать, гендерно ассиметричным — то есть учитель соблазнил 14-летнюю школьницу? Как вы думаете, были бы сильнее общественный резонанс и наказание?
